На пороге любви - Страница 9

— Это печенье лепил Крис, — по секрету поведала Китти, воспользовавшись моментом, когда ребенок удалился на достаточное расстояние с бутербродом в одной руке и с палкой — в другой. — Он сказал, что умение готовить пригодится, когда он вырастет и будет жить самостоятельно. А шоколадное печенье — подходящее блюдо.

— Он прав, — согласился Юджин. — На шоколадном печенье вполне можно продержаться какое-то время. Моя мама почти каждый день пекла его к нашему возвращению из школы. Она считала, что мы должны как следует подкрепиться, прежде чем примемся за работу.

— Какую работу?

— Я ведь вырос на ферме. Мне приходилось и коров доить, и кормить скотину, и помогать отцу в поле.

Неожиданно для Юджина Китти улыбнулась. Эта светлая, добрая улыбка совершенно преобразила ее:

— А знаете, у моих дедушки с бабушкой в Кларкс-Хилл была ферма. Я любила ездить к ним. Помогала по хозяйству. Только мне не нравилось собирать яйца, эти несносные куры клевались как ненормальные.

— А где это — Кларкс-Хилл?

— Здесь, — показала Китти на озеро. — Даже озеро так называется: «Кларкс Хилл».

— Вы что-то путаете. Это Турмон-Лейк.

Юджин пожалел, что влез со своим уточнением, потому что Китти перестала улыбаться:

— Ах да, верно. Мама говорила, что его переименовали. Лет через двадцать я, наверное, выучу это новое название. — Выудив из банки укроп, она принялась его покусывать, — А ваши родители по-прежнему фермерствуют?

— Да. Только им теперь помогают два моих брата. Родителям уже за шестьдесят, и управляться с хозяйством в одиночку им не под силу.

— А вам наскучила жизнь на ферме. И после окончания школы вы решили податься в солдаты, чтобы посмотреть мир.

Юджин усмехнулся:

— Да нет, мне нравится работать на земле. Но как вы догадались о моей тяге к переменам мест?

— Мне кажется, что все, кто родом из маленьких городков, стремятся уехать куда-нибудь хотя бы ненадолго… — Тут Китти пришлось прерваться, чтобы отогнать Криса от воды, и, не возобновляя разговора, она принялась убирать остатки пищи с импровизированного стола. Юджин помог ей собрать мусор в целлофановый пакет; потом он все же решил продолжить беседу:

— А вы достаточно попутешествовали?

— Даже больше чем достаточно. Мне было девятнадцать, когда я вышла за Джона, — сказала Китти. — Как только кончился наш медовый месяц, его перевели в Огайо. Сначала мне все нравилось — новые впечатления, новые друзья. Но как только я привыкла к этому месту, Джона направили в Колорадо. Потом были Аризона, Канзас, Луизиана. В конце концов мы оказались в Чикаго. К тому времени я возненавидела переезды, начала бояться заводить друзей, потому что знала: вот-вот нас переведут и снова придется расставаться. А потом Крис пошел в школу. И я с ужасом вспоминаю, с каким трудом ему приходилось привыкать к правилам и традициям все новых и новых школ, к учителям и детям.

— Детям военных тоже приходится часто менять школы, — бесстрастно прокомментировал сержант. — Но в этом возрасте они быстро адаптируются в новых условиях. И Крис уже привык к своей последней школе.

— Да, потому что она действительно последняя на этот раз. Других не будет. Я обещала, что мы никуда больше не поедем. Я понимаю, что тот образ жизни, что мы вели с Джоном, очень похож на ваш, да и вообще многие люди живут как перекати-поле. Я не осуждаю никого. Просто мне это не подходит. Нам с сыном больше нравится размеренная, спокойная жизнь.

Она замолчала. Но Юджин терпеливо ждал продолжения, и оно последовало:

— Если меня спросят, откуда я родом, я, не задумываясь, отвечу — из Южной Каролины. Ваша родина — Кентукки. Человек обязательно должен знать, где его корни. А вот Крис родился в Луизиане, но она не стала его родиной. И ни одно место на земле родиной он назвать не может. Это ненормальное положение вещей, и я выполню обещание, данное ребенку, — никуда больше не уезжать.

Юджин получил решительный отпор на попытку расположить Китти к себе. Надежды на взаимность не оставалось. Разумнее всего было бы сейчас отвезти ее с сыном домой, попрощаться и ничего не менять в отношениях с Крисом: по-прежнему видеться с ним только в школе по вторникам. Конечно, поговорить по душам уже не удастся: вокруг будут солдаты из их подразделения и одноклассники Криса. Но два дня, проведенных вместе, многое изменило. Мальчик не поймет, почему им нельзя больше пообедать вместе или порыбачить. А сам Юджин? В сущности, он ведь по-настоящему одинок, и ему будет не хватать общения с мальчиком, особенно теперь, когда он отлучен от его работы, которую он так любил и которой посвящал все свое время и силы.

Да, возникли непредвиденные трудности. Все попытки понравиться Китти заранее обречены на провал по одной простой причине: через шесть месяцев он получит предписание прибыть к новому месту службы. И сержанту еще не раз придется переезжать, пока он выйдет в отставку.

Господи, ну почему она так хороша? Такая умная и тонкая собеседница!.. Решено. Может быть, это глупо, даже наверняка глупо, но он будет вести себя как ни в чем не бывало, словно и не получал никакого предупреждения, словно вовсе нет никакого противоречия между ее выстраданным желанием осесть в этом городишке навсегда и его долгом менять, повинуясь приказу, места службы. Слишком велик соблазн. И если даже ничего не получится, Юджину не в чем будет винить себя, во всяком случае он сделает все возможное со своей стороны. Кроме того, теперь уже неизвестно, дадут ли ему шанс остаться в армии.

Несомненно, он симпатичен Китти, а это уже полдела. Кроме того, в запасе целых шесть месяцев. Если чего-то очень сильно хотеть, может произойти чудо, а Юджин Смит верил в чудеса.